прошлого, и их книги часто представляли весьма аисторичный и анахроничный взгляд на ранние политические партии Америки. См. особенно Уильям Несбит Чемберс, "Политические партии в новой нации: The American Experience, 1776-1809 (1963); Seymour Martin Lipset, The First New Nation: The United States in Historical and Comparative Perspective (1963); Rudolph M. Bell, Party and Faction in American Politics: The House of Representatives, 1789-1801 (1973); и John F. Hoadley, Origins of American Political Parties, 1789-1803 (1986).
В последние годы историки, более чувствительные к времени и месту, оспаривают эту политологическую концепцию "первой партийной системы". См. Richard Buel Jr., Securing the Revolution: Ideology in American Politics, 1789-1815 (Ithaca, 1972); Ronald P. Formisano, The Transformation of Political Culture: Massachusetts Parties, 1790s-1840s (New York, 1983); Ralph Ketcham, Presidents Above Party: The First American Presidency, 1789-1829 (1984); James Roger Sharp, American Politics in the Early Republic: The New Nation in Crisis (1993); Stanley Elkins and Eric McKitrick, The Age of Federalism: The Early American Republic, 1788-1800 (1993), которая является монументальным исследованием высокой политики 1790-х годов, симпатизирующей федералистам; и Джоанна Б. Фримен, Affairs of Honor: National Politics in the New Republic (New Haven, 2001), в которой прекрасно передана своеобразная политическая культура 1790-х годов. Первый раздел монументального исследования Шона Виленца "Восхождение американской демократии" ( Rise of American Democracy): Jefferson to Lincoln (2005) относится к ранней республике; работа Вилентца - это возврат к традиционному подходу к политике, сосредоточенному на выборах, партиях и маневрах элитных белых мужчин в правительстве.
Большинство историков сегодня стремятся писать политическую историю, рассматривая политику через призму расы, пола и популярной культуры. Следовательно, их интересуют прежде всего символы и театральные эффекты политики - разнообразные способы, которыми простые люди, включая женщин и чернокожих, выражали себя и участвовали в политике, будь то парады, одежда или тосты за выпивку. В качестве примера см. Дорон Бен-Атар и Барбара Б. Оберг, изд. "Федералисты заново" (1998); и Джеффри Л. Пэсли, Эндрю В. Робертсон и Дэвид Вальдштрейхер, изд. "За пределами основателей: Новые подходы к политической истории ранней республики (2004). О народной политике в 1790-х годах см. в Simon P. Newman, Parades and the Politics of the Street: Festive Culture in the Early American Republic (1997); и David Waldstreicher, In the Midst of Perpetual Fetes: The Making of American Nationalism, 1776-1820 (1997).
За последние три десятилетия многие историки также разработали новую концепцию ранней Республики, преодолев профессиональную пропасть, которая ранее разделяла тех, кто сосредоточился на колониальном и революционном периодах, и тех, кто сосредоточился на ранней Республике. Теперь историки склонны понимать Революцию гораздо шире, чем в прошлом, и распространяют ее влияние на первые десятилетия XIX века. Историки теперь пишут книги, охватывающие период с 1750 или 1780 по 1820 или 1840 год. Эта новая периодизация делает Революцию гораздо более значимой и влиятельной для начала девятнадцатого века, чем это было раньше.
В результате возникает более глубокое понимание изменений, произошедших за этот длительный революционный период, причем не только в политическом, но и в социальном и культурном плане. По этому вопросу см. Gordon S. Wood, The Radicalism of the American Revolution (1992). За последнее поколение все большее число историков обращается к социальным и культурным темам, а не просто фокусируется на выдающихся личностях. Теперь они пишут о длительных социальных событиях, которые пронизывают революционную эпоху и выходят за рамки традиционных политических дат: роль женщин и семей, зарождающиеся профессии, упадок ученичества, рост счетоводства, трансформация ремесленников, изменение городских толп, развитие почтовой системы и так далее. По этим вопросам см. Donald M. Scott, From Office to Profession: The New England Ministry, 1750-1850 (1986); W. J. Rorabaugh, The Craft Apprentice: From Franklin to the Machine Age (1986); Patricia Cline Cohen, A Calculating People: The Spread of Numeracy in Early America (1982); W. J. Rorabaugh, The Alcoholic Republic: An American Tradition (1979); Paul G. Faler, Mechanics and Manufactures in the Early Industrial Revolution: Lynn, Massachusetts, 1780-1860 (1981); Sean Wilentz, Chants Democratic: New York City and the Rise of the American Working Class, 1788-1850 (1984); Paul A. Gilge, The Road to Mobocracy: Popular Disorder in New York City, 1763-1834 (1987); и Richard R. John, Spreading the News: the American Postal System from Franklin to Morse (1995).
Даже историки права стали меньше интересоваться решениями Верховного судьи Маршалла и больше интересоваться отношениями между правом и обществом. В качестве примера можно привести William E. Nelson, Americanization of the Common Law: The Impact of Legal Change on Massachusetts Society, 1760-1830 (1975); и Morton J. Horwitz, The Transformation of American Law, 1780-1860 (1977). Большая часть этих новых юридических исследований была вдохновлена Джеймсом Уиллардом Херстом. См. его "Старые и новые аспекты исследований в правовой истории Соединенных Штатов", Американский журнал правовой истории, 23 (1979), 1-20.
Одним из наиболее важных вкладов в этот новый взгляд на связь Революции с первыми десятилетиями ранней Республики стал необычайно амбициозный и плодотворный проект "Перспективы Американской революции", поддержанный Историческим обществом Капитолия Соединенных Штатов и задуманный и возглавляемый Рональдом Хоффманом и Питером Дж. В течение почти двадцати лет, с начала 1980-х годов и до конца XX века, Хоффман и Альберт, дополняемые иногда приглашенными редакторами, выпустили почти полтора десятка томов по различным важным вопросам, связанным с Американской революцией и ее последствиями - от женщин, рабства и индейцев до религии, социальных изменений и моделей потребления.
Множество вопросов оживилось, если связать Революцию с десятилетиями ранней Республики и подчеркнуть ее культурные последствия. Например, Просвещение было расширено, чтобы включить вежливость и цивилизованность, а не только рост деизма и разума. Об этой культурной концепции Просвещения см. Richard L. Bushman, The Refinement of America: Persons, Houses, Cities (1992); David S. Shields, Civil Tongues and Polite Letters in British America (1997); и Lawrence E. Klein, Shaftesbury and the Culture of Politeness: Моральный дискурс и культурная политика в Англии начала восемнадцатого века (1994). Генри Ф. Мэй, Просвещение в Америке (1976), Роберт А. Фергюсон, Американское Просвещение, 1750-1820 (1997), Гэри Л. Макдауэлл и Джонатан О'Нил, ред., Америка и конституционализм эпохи Просвещения (2006), и Эндрю Бурштейн, Сентиментальная демократия: The Evolution of America's Romantic Self-Image (1999) являются важными исследованиями. О влиянии античности см. Carl J. Richard, The Founders and the Classics: Greece, Rome, and the American Enlightenment (1994); и Caroline Winterer, The Culture of Classicism: Древняя Греция и Рим в американской интеллектуальной жизни, 1780-1910 (2002). Об истоках американской исключительности см. Jack P. Greene, The Intellectual
